Перепост из газеты "Русская Германия" № 14, 2013.
Михаил Второй и Михаил Третий
Всякий раз, когда дискуссия о роли Горби в истории переходит в режим: развалил – не развалил великую страну, я вспоминаю февральские дни 1917 года. Там был один возможный поворот событий, о котором редко говорят.
Итак, истекает февраль, императора Николая принуждают отречься от престола. В пользу малолетнего и больного сына. Он отрекается. Но отрекается и за себя, и за сына, цесаревича Алексея. Младший брат царя Михаил Александрович, 39-летний боевой генерал, становится законным государем Михаилом Вторым. Как известно, 3 марта он отрёкся от титула и страны в пользу свежесозданного Временного правительства.
Но представим на секунду, что Михаил Второй проявил бы волевые качества своего будущего коллеги – Михаила Третьего, того самого Горби, которого так любят обвинять в развале советской империи. Ему досталась бы полупроигранная война, разъеденная раком классовой борьбы и анархизма страна, деморализованная, злая и уставшая армия, готовые взорваться окраины империи вроде Польши, Балтии, Кавказа, коррумпированная насквозь бюрократия, деградировавшая или эмигрировавшая аристократия, презирающая власть интеллигенция и разъярённые элиты национальных групп – от евреев до казаков. Со всем этим невыносимым грузом надо было бы построить новую страну, избежав ужасного кровопролития в форме гражданской войны или полного распада империи.
Михаил Второй понял, что ему это не по силам. И ушёл с арены. Через год началась гражданская война, унёсшая 10 миллионов жизней и обрезавшая Россию до допетровских границ.
Михаил Третий получил на руки от Политбюро практически тот же набор карт. Только война шла не мировая, а афганская. Он, однако, взялся за сизифов труд и обхитрил мифических богов – избавил империю от второй гражданской войны и полного распада. Как видим, оставшиеся в живых ему за это «благодарны»…
Арсений Каматозов
Наедине с перестройкой
За что я благодарна Михаилу Сергеевичу – он помог мне навсегда избавиться от кумиров. Последним из них был он сам.
Ну хорошо, не то чтобы кумиром, но майку со словом «Перестройка» я в 80-е годы носила здесь (точнее в ГДР) с явным «торжеством демократии». Ничего не поделаешь, молодо-восторженно… Был такой краткий период в жизни СССР и моей лично, когда казалось: видали, мы опять впереди планеты всей – сейчас как добавим к ракетам, Енисею и балету новое общество, иззавидуетесь! Хотя и сам Перестройщик был так обаятелен, без бумажки и вставной челюсти, с элегантной, не-стыдно-показать-миру женой и сияющими проектами. После его энергичных речей, казалось, пшеница гуще заколосится…
читать дальше
Но довольно скоро наступил момент, как у женщины, сгоряча переспавшей с незнакомцем: «поутру» наступили неловкость, разочарование, желание поскорее собрать разбросанные в порыве страсти вещички и без прощального поцелуя убежать, глотая жгучее сожаление о поступке.
Понятно, что я говорю не лично о Горбачёве (его я, кстати, ещё долго защищала в спорах с самой собой), и даже не об идее перестройки (ну кто спорит, что стране жизненно необходимы были кардинальные реформы). А о её результатах.
И опять же, даже не о развале СССР. Раз уж едва успели приоткрыть форточку, как вся стая (хотя скорее вожаки) ломанулась туда и разлетелась в разные стороны – значит, мечтали об этом. Унизительно, ошеломительно, руинно, но – насильно мил не будешь. А теперь иногда даже кажется, что и к лучшему: у России на гербе вообще исторически справедливее была бы птица Феникс.
Нет, для меня лично (а у каждого из нас своя история перестройки) итогом горбачёвских планов стал каток, безжалостно проехавшийся по всей моей большой и благополучной семье. Раздавил он и большинство моих родных и друзей. Конечно, под забором никто не пропал – бабоньки вытащили, кто трудом, кто кнутом. Но на благодарность Горби сил как-то не осталось. И проходя каждый раз мимо его бюста у Шпрингер-хауса, где находится наша редакция, я, получившая в наследство от президента СССР свободу слова и право быть инакомыслящей, неблагодарно не испытываю уже «маечного» восторга.
И всё же винить только этого человека, вымостившего своими безусловно благими намерениями дорогу в ад для миллионов сограждан, я бы не стала. В конце концов, какая страна – такой была и перестройка. Задним умом все крепки, а тогда никто не знал, начиная с Горбачёва, как и что перестраивать. Вот и получалось коряво, алчно, преступно, ценой огромных потерь. То ли под лозунгом: «Товарищ, верь, пройдёт она, так называемая гласность! И вот тогда госбезопасность припомнит наши имена!», то ли с заискивающей надеждой заслужить снисходительное одобрение Запада.
Абсолютно точное название ей дал своей книгой философ Александр Зиновьев – «Катастройка», из которой я сейчас позаимствовала призыв к товарищу.
И ладно бы «дома», так ведь и на Западе восторг по поводу горбачёвских реформ разделяли не все политики. Тот же Гельмут Коль (Helmut Kohl), о чём свидетельствует свежевышедшая книга речей канцлера на заседаниях правления ХДС «Helmut Kohl: Berichte zur Lage 1989−1998» Droste-Verlag, считал перестройку рискованным экспериментом и сомневался, что «этот путь хорошо закончится», даже после падения Берлинской стены. Замечу заодно, что тем не менее, как пишет «Шпигель», этот убеждённый противник советской системы в январе 1990-го сказал членам правления: «В наших интересах, чтобы Горбачёв со своей перестройкой не потерпел крах».
Кстати, со времён крушения перестройки меня не покидает удивление по поводу неугасимой любви Германии к Горби. Вот и недавно он снова побывал здесь с презентацией очередной, автобиографической, книги «Наедине с собой», которую выпустили в Hoffmann und Campe Verlag под названием «Alles zu seiner Zeit: Mein Leben». Конечно, признательность немцев к человеку, скажем так, не помешавшему им объединиться и за пфенниги освободиться от Группы советских войск, понятна. Логичны и тёплые чувства европейцев к экс-президенту СССР. Но не менее понятна и стойкая нелюбовь к нему миллионов россиян и экс-советских. Оказавшись в одно непрекрасное зимнее утро в разных государствах, большинство из них со временем, через рвущие в кровь тернии, научились – кто худо-бедно, а кто и прекрасно – жить по-новому. Но вряд ли забыли себя, расплющенных рухнувшей страной. И предлагать им сейчас новую перестройку, что сделал на днях Горбачёв, – «ты, Зин, на грубость нарываешься...»
Понятно, что любому человеку почтенных лет приятны внимание и уважение, а уж бывшему главе государства – во сто крат, хотя бы как подтверждение-упрёк неблагодарным согражданам: нет пророка в своём отечестве! Но заграничная любовь, по-моему, невольно провоцирует его на рекомендации россиянам и критику нынешнего руководства. А этого лучше бы ему не делать. И вовсе не потому, что Путин самодур, диктатор, не допускающий критики типа «неделания того, что он должен делать» или «должен взять другой стиль, и режим надо переналадить» в свой адрес. И не потому, что критика Михаила Сергеевича несправедлива. Отнюдь. Ну кто ж не согласится – тем более в стране, которой он принёс свободу слова, – насчёт несовершенства российской политической системы, «наркомании» экономики, никак не слезающей с нефтяной и газовой иглы, бессмертной коррупции и воровства, проблем в науке, здравоохранении!
Просто это смахивает на подсказки хозяина квартиры, сорвавшего неумелыми попытками кухонный кран, сантехнику – как правильно чинить.
Светлана Бильская